Мусульманское образование: история, проблемы, перспективы
23 01 2011А. А. Бикмаева
ПОПЫТКИ ВОЗРОЖДЕНИЯ РЕЛИГИОЗНЫХ
(МУСУЛЬМАНСКИХ) ШКОЛ В СЕРЕДИНЕ 1920-Х ГОДОВ
(НА МАТЕРИАЛАХ ПЕНЗЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ)
Мусульманское образование в России, пройдя несколько этапов своего развития, к началу XX века превратилось в стройную систему. Практически в каждом татарском селении при мечети действовала школа обучения грамоте и вероучению. Эта система народного образования являлась отправной точкой для распространения новых идей, подготовки интеллектуального потенциала мусульманского общества.
Развитие мусульманской школы было прервано Октябрьской революцией 1917 года, сопровождавшейся сменой государственной образовательной политики. Одним из ее моментов был пункт об отделении школы от церкви. На основании Декрета СНК «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» от 20 января 1918 года преподавание вероучения в государственных и частных учебных заведениях, где преподавались общегражданские предметы, не допускалось; обучение религии могло осуществляться только в частном порядке. За ним последовали ведомственные акты, претворяющие декрет в жизнь. Во все отделы народного образования было разослано постановление Государственного комитета по просвещению от 18 февраля 1918 года «О светской школе»; инструкции и циркуляры предписывали прекратить преподавание религии как в урочное, так и во внеурочное время в стенах учебных заведений. Однако в условиях напряженной социально-политической обстановки в стране правительство не смогло в полной мере реализовать принятые решения.
Строительство новой школы оказалось делом непростым, особенно для татар. Ломка вековых традиций воспитания и обучения детей для религиозного в большинстве своем сельского населения оказалась болезненной. Нужно учесть и фактор большого авторитета среди мусульман духовного лидера — муллы. Поэтому переход к новой школе не всегда проходил ровно и успешно. Первые мероприятия советской власти по отношению к религии повлекли за собой уход части учащихся из светских школ.
В годы Гражданской войны советская власть была вынуждена пойти на временные уступки в сфере религиозного образования. После окончания Гражданской войны в связи с переходом к новой экономической политике под эти уступки была подведена определенная социально-экономическая и идеологическая база. Предоставив значительную свободу для роста и укрепления хозяйства зажиточных крестьян, советская власть сочла возможным пойти навстречу духовно-религиозным потребностям крестьянства. Представившимися возможностями воспользовались многие представители сельского духовенства. При поддержке крестьянства они стали создавать при храмах курсы и школы по изучению основ соответствующей религии. Это явление в документах 1922-1923 годов получило название «религиозное движение».
Определенную активность в этом деле проявило и мусульманское духовенство Пензенской губернии. Впрочем, религиозное мусульманское движение в Пензенской губернии, как и в соседней Саратовской, оказалось гораздо менее активным и масштабным, чем в Татарстане. Тем не менее данный исторический опыт заслуживает самого пристального внимания. Исходя из этого и была выбрана тема данного доклада.
Необходимо признать, что источниковая база для исследования религиозных школ 1920-х годов является весьма слабой. Главное место в ней занимают политические и правовые документы организаций ВКП(б) и органов Советского государства. В архивах же остались лишь отдельные отрывочные сведения о таких школах.
Фактически отсутствуют данные, касающиеся внутреннего распорядка, состава учащих и учащихся, учебных планов и т. д. религиозных (мусульманских) школ. Это, очевидно, связано с кратковременностью существования названных школ, а также неодобрительным отношением к ним официальных органов и лиц.
Взаимоотношения государственных органов и религиозных школ с самого начала складывались напряженные. Первой реакцией властей на инициативу духовных лидеров мусульман по возобновлению обучения подростков мусульманскому вероучению было желание не допустить открытия школ при мечетях. 3 января 1923 года было принято специальное постановление Наркомата просвещения РСФСР «О преодолении вероучения в мусульманских школах». Вскоре вышел декрет ВЦИК о закрытии религиозных школ.
Однако намерения власти натолкнулись на жесткое сопротивление значительной части населения. В разных местах стали создаваться нелегальные религиозные школы. Советские органы были вынуждены скорректировать свою политику. В октябре 1923 года вышло постановление ЦИК и СНК СССР, которое допускало «в Татарской, Башкирской и Крымской автономных республиках, а также остальных частях СССР с мусульманским населением организацию группового преподавания вероучения вне стен общеобразовательных школ и курсов (в мечетях и частных домах), в свободное от занятий время, лицам, достигшим совершеннолетия по шариату и имеющим образование в объеме 3 классов школы 1 ступени» [1, с. 135].
Изменение отношения к мусульманским религиозным школам было вызвано, очевидно, не только нежеланием власти ссориться с татарским крестьянством, значительная часть которого сохраняла верность традициям ислама, но и еще рядом факторов. Во-первых, в условиях, когда новая советская трудовая школа испытывала огромные трудности материально-технического, кадрового и учебно-методического плана, религиозные школы представлялись определенным подспорьем в деле обучения крестьянской молодежи грамоте. Не забудем, что вплоть до 1928 года национальная татарская образовательная система базировалась на арабской графике. Во-вторых, в рассматриваемое время советское правительство активно искало пути налаживания добрососедских отношений с мусульманскими государствами — Афганистаном, Ираном, Саудовской Аравией. Некоторая либерализация политики в отношении мусульманской мечети в СССР могла помочь решению данной задачи.
Именно в этом ракурсе следует рассматривать и оценивать такие события тогдашней общественно-политической жизни, как назначение секретарем вновь открытого в 1924 году посольства СССР в Саудовской Аравии известного казанского татарина Ибрагима Зарифовича Амирханова, младшего брата знаменитого татарского писателя Фатиха Амирхана, а также участие делегации российских мусульман во главе с муфтием Р. Фахретдином во Всемирном мусульманском конгрессе, состоявшемся в 1926 году в Мекке. Некоторую роль могла сыграть здесь личность самого Ризаэтдина Фахретдина, крупного, авторитетного мусульманского богослова, ученого, просветителя, занимавшего должность муфтия Центрального духовного Собрания мусульман Внутренней России с 1922 года. Он до этого не был замечен в антисоветской деятельности и, очевидно, пользовался определенным доверием и поддержкой советского правительства.
Выполняя названное выше постановление, Наркомпрос РСФСР в свою очередь издал инструкцию «О преподавании мусульманского вероучения», которая допускала преподавание мусульманского вероучения, но отнюдь не общей грамоты, вне стен советской школы. Местным органам Наркомпроса и Наркомвнудела вменялось в обязанность следить за тем:
а) чтобы в мечетях под видом вероучения не было преподавания общеобразовательных предметов;
б) чтобы вероучение преподавалось во внеучебное время;
в) чтобы здания, в которых преподается вероучение, удовлетворяли санитарным требованиям, предъявляемым к учебным заведениям [2, Л. 3].
Разрешение на преподавание мусульманского вероучения в мечетях выдавалось уездными (кантонными), губернскими и областными исполкомами через их административные органы. Административные органы НКВД обязаны были вести точную регистрацию преподавателей вероучения.
В Пензенской губернии, в связи с экономическим ростом татарской деревни и появлением в ней слоя зажиточных крестьян, усиливается работа мулл. В середине 1920-х годов всего мечетей в губернии было 149, мулл в них 326 человек [3, Л. 7]. Именно мусульманское духовенство вело как открытую, так и скрытую агитационную работу за создание религиозных школ. При этом оно опиралось на кулацкую верхушку села. По оценкам работников советских органов, среди ходоков, хлопотавших за открытие религиозных школ, подавляющее большинство составляли кулаки и их приспешники. Вместе с тем, как отмечали инспектора губернского отдела народного просвещения, обследовавшие культурно-просветительные учреждения Бедно-Демьяновского и Краснослободского уездов, муллы и кулаки старались выпустить вперед пожилых женщин. Середняки держали себя нейтрально в этом вопросе, если не считать единичных выступлений. Бедняки относились безразлично, а порой выступали против, так как детей бедняка обслуживала советская школа, а часть бедноты не посылала детей учиться за отсутствием одежды и обуви [3, Л.7].
В 1925/26 учебном году было разрешено и открыто 7 религиозных татарских школ в губернии, из них 4 школы — в Саранском уезде. Преподавателями в открытых школах были 7 мулл и 2 крестьянина [3, Л. 7]. Почти на 150 мечетей этого было, конечно, явно мало.
В 1926/27 учебном году поступило еще два заявления на открытие религиозных школ [3, Л. 7]. Это говорит о том, что с каждым годом открытие легальных религиозных школ становилось все более затруднительным. Татарское население выходило из этого положения традиционным способом: обучение Корану, мусульманским обрядам осуществлялось конспиративно, без огласки. И здесь впереди шел Саранский уезд. Так, в селе Усть-Инза Больше-Вьясской волости проверяющими было обнаружено тайное преподавание Корана и других религиозных дисциплин. С некоторой долей удивления сообщалось, что в этом селе имелась довольно хорошая советская школа, в которой обучалось 130 ребят [3, Л. 7].
Активность мусульманского духовенства в плане открытия религиозных школ вызывала растущее беспокойство партийных и государственных органов. Религиозное движение в области народного просвещения становится во второй половине 1920-х годов объектом самого пристального и постоянного внимания центральной и местной власти.
В самом конце 1920-х годов был взят курс на ликвидацию религиозных (мусульманских) школ. Еще в январе 1927 года Агитационно-пропагандистским отделом ЦК ВКП(б) был подготовлен проект постановления Оргбюро ЦК ВКП(б) «О мерах борьбы с мусульманским религиозным движением», в котором, в частности, предлагалось резко ограничить возможности обучения исламу и подготовки священнослужителей. В мае 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение о закрытии мусульманских религиозных школ, предложив подкрепить его постановлениями ЦИК республик. 30 мая 1928 года Президиум ЦИК СССР отменил свои предыдущие разрешительные постановления о мусульманском вероучении, с вытекающими из него законоположениями и инструкциями.
Наркомпрос РСФСР постановлением от 2 марта 1929 года № 638 отменил инструкцию «О преподавании мусульманского вероучения». Выполняя это постановление Средне-Волжский Облоно обязал все окружные отделы народного просвещения:
1) выдачу разрешения на преподавание мусульманского вероучения прекратить;
2) войти с докладом в местный окрпартком по вопросу ликвидации ранее разрешенных групп по обучению мусульманских ребят при мечетях, с одновременным развертыванием в этих районах советских школ за счет местного бюджета;
3) ликвидацию наличных групп провести через местные органы НКВД крайне осторожно с санкции Окружкомов ВКП(б) [4, Л. 9].
Так завершился короткий период сосуществования советской общеобразовательной и религиозной (мусульманской) школ в татарском селе. На рубеже 1920-30-х годов первая окончательно вытеснила вторую. Сам это акт и время его проведения отнюдь не были случайными.
Закрытие религиозных школ явилось одним из моментов процесса перехода к форсированному социалистическому строительству в стране. С ликвидацией городской (нэпманы) и сельской (кулаки) буржуазии церковь лишалась своей главной социальной опоры в обществе. Она оказывалась в социальном вакууме, окончательно теряла источники материального существования и свое влияние. Реализация главной задачи провозглашенной культурной революции — формирование научного материалистического мировоззрения у всех членов общества — вступала в непримиримое противоречие с антинаучным религиозным мировосприятием.
Применительно к религиозным мусульманским школам можно указать еще на два момента. Первый состоит в том, что в связи с переходом татарского языка на новую графику — латиницу (с 1928/1929 учебного года) мусульманская школа, основанная на арабской графике, потеряла свою ценность с точки зрения обучения детей и подростков грамоте. Второй момент связан с тем, что переход с 1930 года ко всеобщему обучению детей в татарской деревне неизбежно сопровождался закрытием мечетей и передачей их зданий сельским советам, которые открывали в этих зданиях начальные школы. Часть зданий мечетей использовалась под клубы, избы-читальни и другие общественные учреждения. Здесь следует учитывать тот факт, что в дореволюционной татарской деревне не было ни помещичьих усадеб, на волостных правлений, ни земских школ (как правило). Поэтому вопрос со школьными помещениями обстоял крайне остро.
В свете сказанного можно резюмировать, что мусульманская мечеть и религиозная школа при ней, сойдя в революционные 20-30-е годы прошлого столетия с исторической арены, буквально сгорев в огне Великой революции, тем не менее смогли сыграть заметную социокультурную роль, став в определенном смысле базой для новой, более передовой системы национального образования и культуры. Такова была диалектика социального прогресса.
1. Цит. по: Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. — Уфа, 1999. — С. 135.
2. См.: Государственный архив Пензенской области (ГАПО).
Ф. р-253. Оп. 1а. Д. 41.
3. ГАПО. Ф. р-253. Он. 1а. Д. 60.
4. ГАПО Ф. р-465. Оп. 1. Д. 72.
